Леонид Резник
К дверце Другая проза
Последний еврей.
ВИРТУАЛЬНЫЙ ТРИЛЛЕР
|
ГЛАВА 1 Кондиционер работал почти как холодильник. Я повозился с регулятором и, добившись желаемого результата, расслабился, придерживая руль одним пальцем. Машина - блеск! Не прогадал с выбором. Недаром говорили, что "Мазда" – японский “Мерседес". И даже с плюсом: комфорт тот же, а в глаза не бросается. Мир и покой, тишь да гладь. Не хватало какой-нибудь остренькой приправы. Я включил магнитофон. “Айн, цвай, полицай! Драй, фир, бригадир!”- модный шлягер с гортанным немецким "р" ударил по ушам. Действительно остренько. Уж не фашистская ли это песня? На тремпиаде за перекрестком я заметил девушку. Пригляделся, сбавил скорость... И решительно затормозил. Надо же! Такая девушка ждет, чтобы подвезли! По-моему, наоборот, здесь должна быть очередь из желающих. Или народ совсем запуган террористами? Даже не сказав, куда она направляется, девушка села в машину, захлопнула дверцу, пристегнула ремень. Не сказала – не надо. Значит, по пути. Какое-то время мы ехали молча, и я мысленно выругал себя: "Зачем стоило ее сажать? Чтобы в молчании довезти и высадить? Хоть поговорить с ней можно?" -Куда ты едешь? – спросил я. - В направлении Тель-Авива. Я скажу, когда надо будет. В Израиле каждый говорит, как хочет и как может. Акцентов в иврите столько же, сколько общин. А если прибавить еще туристов – нет им числа, акцентам. Но подобный... Что-то в нем невероятно знакомое. А с другой стороны – вроде и нет его, акцента. - Ты из новоприбывших? - Я? - девушка сделала паузу. – Я? Да, я недавно в стране. "Хорошо, сказал я сам себе, - ещее пара слов. Это настолько знакомо..." - Откуда? -Я? – Вот уж странная неуверенность в себе. – Я из Франции. Я вспомнил, кто еще из моих знакомых говорил с таким акцентом. Если точнее, акцентом было... абсолютное отсутствие акцента! Как вкус дистиллированной воды – абсолютное отсутствие вкуса. С таким же акцентом говорил... я. Но я не был оле-хадашем из Франции! Очевидно, девушка пришла к тому же выводу, что и я, только быстрее на несколько миллисекунд. Во всяком случае, моя правая рука только начала отрываться от руля, а ствол пистолета уже уперся мне в бок. - Шайтан!- выругался я.- А если бы я тебя не подобрал? - Тремпиадах на десяти стоят такие же, как я. И даже красивее. А ты, как мы знаем, любишь женщин. - Любил,- поправил я. – А что, если тебе придеться меня застрелить на скорости в сто двадцать километров в час? - Застрелю. С рулем я справлюсь. А если с педалями не смогу - значит, не повезло. “Фанатичка - подумал я, - и профессионалка. Только не по той части, что я мог ожидать”. - И не стыдно порядочной женщине ходить без чадры? - с издевкой спросил я. Самый примитивный расчет - бить на ее эмоции. Вдруг занервничает, ошибется? - Мы же цивилизованные люди, - спокойно парировала девушка. - И ты прекрасно знаешь, что верить никто никого не заставляет. Главное соблюдать традиции. Удерживая пистолет в левой руке, правой моя собеседница полезла под блузку и вроде как стала избавляться от некоторых деталей одежды. Неужели нужен пистолет, чтобы заставить меня посмотреть стриптиз? Я и добровольно соглашусь... Из-под блузки девушка вытащила накладную грудь и швырнула ее на заднее сидение. Туда же полетел и короткий черный парик, под которым обнаружились длинные светлые волосы. Ловко! Случайный свидетель мог увидеть, как я подобрал грудастую, коротко подстриженную брюнетку, а это... - Так, за следующим перекрестком подберем еще одну нашу. Она поведет, - спутница тряхнула волосами, пытаясь привести их в порядок. Я машинально отметил оставшийся позади щит с надписью: "До перекрестка - пять километров". Две с половиной минуты. Наверное, уже две. Надо что-то предпринять. С двумя мне точно не справиться. Я – всего лишь любитель. - Убедившись, что машин за нами нет, я, стараясь не подать виду, напряг руки, уперся в руль и ударил по тормозам. Мастерски ударил. Изящно! Машина не успела выкинуть номер ("Мазда" – это класс!). Я сумел удержатся, а вот попутчица, несмотря на ремень, сильно подалась вперед. И рука с пистолетом – тоже. А реакция у нее подкачала: выстрел прозвучал чуть позже, чем надо. Поэтому пуля вместо моего бока пробила боковое стекло. И слава Богу, никого на встречной полосе. Второй выстрел ей было уже не сделать. Мой удар пришелся по локтевому суставу, обратный ход руки - по сонной артерии. Если учесть, что одновременно с этой драчкой я пытался восстановить плавное движение машины, хотя бы со скоростью восемьдесят километров в час, можно понять, как я вспотел. Никакой кондиционер уже не мог меня остудить. Тем более что нарушилась герметичность кабины. Куда я мчусь? Вот идиот... Там же меня ждут. Я съехал на обочину. Проверил, нет ли у обвисшей на ремне девушки крови на лице. Нет. Прекрасно. Я оторвал ремешок от дамской сумочки, проверил ее на ощупь. Ничего. Безжалостно связал попутчице руки за спиной. Подумал, перегнулся назад, отрезал ремень безопасности с заднего сиденья и так же связал ноги. Уфф! Вывернул сумочку. Удостоверение личности. Ого! Водительские права, даже разрешение на пистолет. Четко работают, сволочи. Любую мелочь стараются предусмотреть. Я оставил документы у себя, а сумку с содержимым вышвырнул в окно. При этом не забыл протереть там, где трогал. Затем в окно последовали часы и туфли незнакомки, ее накладная грудь. Я обыскал девушку, даже залез под юбку. (Безо всякого, кстати, интереса. Не до того.) Пусто. И кулона на груди нет. Остается надеяться, что пеленг я выбросил. И чем дальше от него отъеду - тем лучше. Мысленно я поблагодарил израильтян за неистребимую тягу к постоянному ремонту дорог. Именно благодаря одному из таких ремонтов я сумел, минуя бетонную ограду, выехать на встречную полосу. Куча песка и щебня - сущая чепуха. И никакой полиции! Идеальным вариантом было немедленно приступить к допросу. Увы! Без специального оборудования это оказалось бы потерей времени. Я мог разрезать красавицу на куски, и эти куски были бы ничуть не более разговорчивы, чем целое. Но как узнать, что обо мне известно? Наверняка три мои официальные квартиры уже засвечены. И в каждой меня ждут, от безделья изучая все, до последнего квадратного сантиметра. Да, но у меня в Израиле еще четырнадцать тайных квартир. Что известно про них? Я опережал Стражу примерно на час. Или минут на сорок. Уверен, что вертолетом они не располагают. Будем считать - у меня час. Где тут ближайшее убежище? Ближайшее и, к счастью, самое, пожалуй, секретное, располагалось недалеко от Хадеры, почти у самой зеленой черты. Я должен был домчаться туда минут за тридцать. Если никто не обратит внимания на пробитое пулей стекло. В деревне-новостройке, стоящей на самой вершине живописного холма, поселились олим из России и несколько израильских сумасшедших. Меня, очевидно, относили к их числу. Слепленные на живую нитку дома, нагромождения булыжников на каждом шагу. дорога в гору, выматывающая душу зигзагами и поворотами... Вряд ли кому-нибудь взбрело бы в голову искать в этом "уютном" уголке преуспевающего бизнесмена... Рядом с домом не было никого: ни соседей, ни вездесущих детей. Я вытащил девушку из машины и, как куклу, бросил на каменное крыльцо. Времени на сантименты не было. Открыл дверь и втащил попутчицу в дом. Признаков жизни она не подавала, даже не ойкнула при падении, но змея опасна именно тем, что жалит внезапно. Никаких поблажек! Я закрыл жалюзи, включил свет. Перебои с электричеством были бичом этого места. Случись сейчас нечто подобное - я пропал. Иметь автономную электростанцию - это слишком даже для меня. Тут уже может заинтересоваться полиция. Или ШАБАК. Шайтан их разберет. На кухне у меня стояла огромная микроволновая печь "Панасоник”. Была когда-то "Панасоником" Хотя, если говорить честно большую часть деталей я сохранил. СВЧ-излучение осталось, только сигнал был совершенно другой. Я налил в стакан воды, отхлебнул. Жарко... Второй стакан вылил девушке на грудь. Лить на голову не стоило, мало ли что... Излучение не так подействует, например. Но вода на грудь – это как мертвому массаж. Девица никак не отреагировала. Придется попробовать старый испытанный способ - похлопать по щекам. После шестой пощечины я понял, что пленница просто притворяется. Она не мертва, а от таких ударов любой человек должен был прийти в себя. Ничего, сейчас запоет. Использовать мозговой модулятор в виде микроволновой печи было крайне неудобно. В нормальных учереждениях такие аппараты делали в виде шлемов. Но конспирация – превыше всего. Я открыл дверцу и приподнял девушку собираясь всунуть ее голову в “печь”. И получил! Нельзя было надеяться на ремешок от сумочки. Пленница сумела освободить руки и использовать их очень эффективно. Я отлетел. Девушка, понимая, что со связанными ногами ей со мной не справиться изловчилась и прыгнула в сторону “Паносоника”. Ударом головы она пыталась сбросить прибор на пол. Я все таки сумел ухватить ее за ногу, и мы повалились на пол. "Панасоник" уцелел. Борьба в партере лишала меня преимущиства свободных ног. Учитывая, что девушка была тренированным агентом, а я всего лишь ученым и попутно - любителем рукопашного боя, моя противница вскоре оказалась наверху. Ее рука держала мою, моя – ее. Патовая ситуация. Ни один из нас не мог задушить другого или предпринять что-нибудь столь же эффективное. Наконец я изловчился и сумел оттолкнуться ногой от стены. Мы перекатились в более традиционную позу: женщина внизу, мужчина наверху. Не теряя времени, я резко ударил девушку по лицу своей головой. Вот что значит: «Головой работать надо!» Сознание моя спутница не потеряла, но ее хватка ослабла, я перехватил руки, вывернул их за спину и нанес сзади удар ребром ладони по шее. Кажется, отключилась. Нейлоновый шнур нашелся сразу же. Я связал руки так, что минут через десять они должны были просто отмереть. За ненадобностью. Ничего, заслужила, бандитка. Я выпил еще воды, отдышался. Нескольо раз как следует встряхнул девчонку. Наверное за всю ее деятельность в роли специального агента ей не досталось столько ударов и тумаков, сколько сегодня от меня. Если она уцелеет, ее просто обязаны будут перепрофилировать. Надо же! Нашел о чем волноваться. Даже со связанными ногами и руками девушка сопротивлялась, не позволяя мне засунуть ее голову в модулятор. Я пошел по самому простому и безболезненному пути:собрал вместе все ее волосы и намотал на руку как веревку. Теперь-то ей было не улизнуть. Еще одно усилие... Все, голова "в печке”. Я нажал клавишу. Тело обмякло. Наконец и я мог немного расслабиться. Физически, но не морально. -Что тебе обо мне сообщили? – спросил я. Девичий голос забубнил из коробки: -Элиас Муков родился в православной резервации в районе Менска. За выдающиеся научные заслуги получил статус ценного иноверца. Принял второе предложение о переходе в ислам, но бежал через Институт Времени. Расследованием установлено, что в его семье издавна тайком соблюдали иудейские традиции. Попутно раскрыта сеть еврейских организаций. Длительные поиски в Европе и Америке ничего не дали, но в 1994 году Муков был обнаружен в Израиле под именем Дэвида Липмана, репатрианта из Англии. Первые два года в стране скрывался в киббуце, работал в коровнике. Позднее используя запас информации, накопленной в будущем, Муков организовал себе небольшой выигрыш в лотерею - два миллиона шекелей. После этого стал работать как экономический консультант, поставляя биржевую информацию брокерским компаниям и частным лицам. Используя свой запас информации, хорошо зарабатывает. Имеет две квартиры под Тель-Авивом и одну в Эйлате. Еще две конспиративные квартиры – в Хайфе и Иерусалиме. В попытках стимулировать научно-технический прогресс не замечен. Подлежит аресту и возвращению в свое время. При крайней необходимости – уничтожить. Девушка замолчала. Я задумался. Пока-все прекрасно. Надо только забыть про две хайфские и три иерусалимские квартиры. Как бы получше сформулировать следующий вопрос? Сейчас, с “размягченным” мозгом, девушка может отвечать тольо на вопросы “в лоб”, не делая обобщений. - Почему меня желательно взять живым? - Таков приказ. Конечно, рядовому агенту причин не объясняют. Но вопрос очень важен. Куда легче сжечь меня с машиной, чем перебрасывать в это время целую армию красавиц. Почему они предпочли второй вариант? - Отмечены ли странности в моем поведении? - Нет. Поведение нормальное. - Есть ли сведения о каких-либо связях за границей? - Чьих? Получил, идиот. Только прямые вопросы! - Есть ли сведения о моих связях за границей? - Изредка - операции на нью-йоркской бирже. Недельный отдых на Кипре и в Турции. Все. Пока пронесло. Или я сам себя обманываю и знакомлюсь только с тем, что мне хотели подставить? Попробую-ка я разобраться со своей гостьей. - Кто ты? - Я - Веред Фридман, - девица сообщила мне имя, уже известное по удостоверению личности. Ну конечно, их готовят к возможному допросу с применением наркотиков или еще чего-нибудь. Не беда, попробуем на втором уровне. Я переключил "печку" на более глубокое проникновение. -Кто ты? - Я - Веред Фридман. Шайтан! До чего предусмотрительны, собаки. Даже на случай гипноза подстраховались. Мой аппарат рассчитан только на два уровня. Что поделаешь, неизвестная героиня канет в вечность, сохранив память о себе только в архивах Стражи. А что еще можно спросить на втором уровне? - Есть ли у тебя какая-то информация обо мне в дополнение к сказанному? - Муков предпочитает коротко стриженных брюнеток. - Не о женщинах. Есть ли у меня друзья? -Нет. - Почему я укрылся именно в Израиле? - Израиль - место, ще человека из будущего станут искать в последнюю очередь. - Предпринимал ли я попытки самостоятельно откорректировать историю? - Нет информации. - Какие мои действия не поддаются логическому объяснению? - Нет информации. Я вздохнул. Какая неразвитая девочка. Работает с человеком в самом, можно сказать, тесном контакте и ничего-то о нем не знает. Что бы еще спросить? - Твоя специальность? - Секретарша. Это, надо понимать, Веред Фридман. Все зависит от вопроса. Я спросил о себе, получил верный ответ. Но если бы я спросил: "С каким заданием прибыла?" - получил бы: "Не знаю никакого задания". - Куда меня надо доставить? - Автобус “Галиль Турс” у кеньона “Лев ха-Мифрац” сегодня в 19.30. - Станция в автобусе? - Да. - Сколько человек участвуют в операции? - Больше двух десятков. Ай да я! Мне всегда казалось, что операции в прошлом проводят один-два агента. А тут расщедрились, словно новую мировую войну развязывают. Не к добру. Что еще они могут про меня знать? В очередной раз я уронил девушку на пол. Открыл холодильник. М-да. Окаменевший сыр и заледеневший хлеб. Что если это будет моя последняя трапеза? Прекрасный ресторанный обед сгорел, как в печке, когда я катался по полу в нежных девичьих объятиях. Придется есть то, что есть: калории мне еще пригодятся. Девушка подала голос, с головой вне прибора она опять стала прежней. - Ты просто ненормальный, Муков,- сказала она. – В твоих поступках нет ни капли смысла. - Докажи,- сказал я, набивая рот обломками сыра и хлеба. - Нечего доказывать. Ты мог принять ислам и сделать головокружительную карьеру в науке. Никому бы в голову не пришло копаться в твоей родословной. Ты уже был так высоко! Я даже не могла бы мечтать стать твоей четвертой женой. - А что, очень хочется? - Но ты убежал. - Пленница игнорировала мой вопрос. - И куда убежал? В Израиль, государство, которому осталось существовать всего семь лет или что-то вроде того. Скажи, нормальный человек бежит в Израиль? Я тоже не горел желанием отвечать. А девушка продолжала: - Можно понять, если бы ты оказался религиозным фанатиком. Нет, ты не религиозен. Можно понять, если бы ты попытался изменить ход истории, полез в политику. Ты и тут ничего не делаешь. Получается, что ты просто идиот-самоубийца, только отсрочивший свою смерть на одиннадцать лет. Ты обречен, тебе не прожить даже эти годы в надежде покинуть Израиль перед уничтожением. Мы все равно тебя найдем и уничтожим. Вернись сам. Я хмыкнул. - Да-да! Почему бы тебе не вернуться? Если тебя накрыли один раз, то накроют и второй. Но если ты сдашься, тебя не убьют. Просто сотрут твою личность. Твой разум умрет, но тело выживет. Это же лучше, чем ничего, не правда ли? Я хмыкнул еще раз. Щедрое предложение. Если бы я и в самом деле был сумасшедшим, то мог бы на него клюнуть. Сначала меня допросят, а потом без боли и муки протрут мозги чистенькой тряпочкой. И в моей голове поселится какой-нибудь жизнерадостный кретин. Всем будет хорошо, все будут радоваться жизни. Хеппи энд. Запас времени был солидный, но минутами, как и деньгами, бросаться не стоило. Я обдумывал, что мне делать со стражницей. Проще всего пристрелть и выбросить на обочине. Еще лучше - предварительно изнасиловать. Так будет абсолютно правдоподобно. Документы уничтожить, вряд ли они проведены через компьютер МВД. Можно, конечно, глянуть, но времени нет. Автобус Талиль Туре" ждет меня. А что, если... Нет. это не гуманизм, это трезвый расчет, я могу выиграть очень много. Я вытащил инструменты и кинулся к “Панасонику". Модулятор можно было переделать. Намек поступил от девушки. Пусть теперь злится сама на себя. Или радуется, если она искренне со мной говорила. Я спешил, руки дрожали. Идиотские японские детали не хотели припаиваться нужным образом. Но я справился. Отработанным приемом схватил девчонку за волосы и сунул ее голову в “печь”. Нажал клавишу и принялся считать вслух. Двенадцати по-моему, было достаточно. Я отключил прибор и вытащил из него голову пленницы. Посмотрел ей в лицо. Да-а... Пустые глаза, абсолютно пустые. Я не переборщил с двенадцатью? Может быть, хватило бы и десяти? Очень надеюсь, что основные рефлексы не затронуты. Я разрезал ремни, поставил девушку на ноги и отпустил. Она неуверенно шагнула, пошатнулась, шагнула... Это у нее просто ноги затекли, успокоил я себя. Ходить может. Стоящее передо мной существо было наивно, как новорожденный ребенок. Ее мозг напоминал дискету, с которой стерли подавляющее большинство файлов. Кое-что из этого набора файлов можно было восстановить. Даже нужно! Я мог это использовать. Если дело выгорит, я обзаведусь надежной помощницей и служанкой. Я в очередной раз углубился в недра многострадального "Панасоника”. Какую виртуальную память мне удастся из него выжать? Самое неприятное, я – единственный кандидат в образцы для подражания. У этой идеи два недостатка: во-первых, я мужчина и одному Богу известно, как наложатся мои характеристики на женский мозг, во-вторых если я что-то напутаю при монтаже, то засунув в эту чертову печку СВОЮ ГОЛОВУ (ДЛЯ ЗАписи), я вытащу ее, уже будучи полным идиотом. И будем мы с подругой сидеть здесь, два дебила... Ну, хватит. Ошибаться я просто не имею права. Слишком много жизней повиснет на моей дебильной совести. Я покончил с монтажом и внезапно услышал какое-то страное журчание. Почувствовал запах мочи. О, шайтан! Моя пленница продемонстровала свою дебильность, помочившись прямо под себя. Не снимая одежды! Довел девушку, мерзавец! Я кинулся в ванную комнату, притащил несколько полотенец. Одно из них использовал как половую тряпку и выкинул вместе со снятой юбкой. Другое обмотал пленнице вокруг бедер. Мой запас времени таял. Из настенного шкафчика в ванной я выломал зеркало вместе с дверцей. Положил на стол и уставился сам себе в глаза. Самогипноз - тяжелая штука. Но если бы не он - никогда бы мне не пройти регулярные проверки в университете. Сейчас – что? Чепуха! А там свои потайные мысли приходилось загонять аж на четвертый уровень. А на трех нижних уровнях выглядеть благочестивым идиотом с мелкими допустимыми грешками вроде коротко стриженных брюнеток. Хотя в университете у меня была специальная аппаратура. Перегонять почти всю свою личность на второй уровень подсознания было бы адской работой. Для подстраховки я загнал туда всех своих английских агентов и все, что я знал об их связях с Хусейном. Потом закинул на этот "чердак" и всю информацию о моем плане "Казахстан – Иран”. Так, с горячими секретами покончено. Теперь на самой ПОВЕРХНОСТИ СФОРМИруем э...э... нулевой уровень. Запишем на него новую личность этой девицы (Я Веред Фридман, двадцати двух лет... ) и передвинем к этой личности кое-какие из моих умений, которыми владела она и которые должны восстановиться. Языки: иврит, арабский, фарси (нет, на черта ей фарси), русский, английский. Хватит. Общие понятия о поведении в обществе (не забыть, что Веред должна ходить в женский туалет). Умение водить машину. Умение стрелять. Умение драться (тут я до нее не дотягиваю, но не беда). Общие понятия об истории, георафии и законах. Арифметика и кое-что из общеобразовательного курса. ТАНАХ, если знала. И никакого Корана суке! Ах да, самое главное. Я посмотрел на свое отражение в зеркале и впечатал в свежеприготовленную память Веред Фридман: “Этот человек – Давид Липман. Он - хозяин, любой его приказ выполнять не раздумывая”. С тепленькой новенькой личностью внутри я доковылял до прибора. Осторожно, так, чтобы не расплескать. Господи! Помоги мне, не дай взбесившейся электронике стереть мой разум и превратить в идиота вроде этой бывшей стражницы! Я засунул голову в печь и нажал кнопку, временно превратившись в Веред Фридман. Через минуту таймер пискнул, и я вытащил голову. Кто я? Веред Фридман, двадцати... Шайтан! К черту из головы эту бабу! Она уже должна сидеть в виртуальной памяти прибора. Я схватил дебилку, подтащил ее к прибору, засунул голову внутрь. Полотенце с бедер упало на пол, но на такие мелочи я уже не реагировал. Теперь переключатель переведем с “загрузки” на ”ретрансляцию” и подождем. С писком таймера я вытащил девушку из аппарата. Отпустил. Она стояла, изумленно оглядываясь. В ее глазах светился разум. - Кто ты? - резко спросил я. - Я... (ах, это вечное "я", даже промывка мозгов не избавила ее от дурацкой привычки), я - Веред. - Фамилия. А что такое? Что со мной случилось? - Авария, - коротко сказал я, - у тебя была амнезия. - Что такое амнезия? - Потеря памяти,- ответил я, мысленно обругав себя за глупость. Надо же, не догадался сформировать ей хоть какое-то паршивенькое объяснение происходящего. Она же меня изведет вопросами! - Что за авария? - В нашу машину стреляли, одна из пуль попала в колесо, нас занесло, ты сильно ударилась головой. - Кто стрелял? - Потом объясню. - Я понял, что должен как-то перехватить инициативу иначе придется отвечать на подобные вопросы до конца дней своих. - Как ты себя чувствуешь? - Я? Плохо. Все тело болит. Голова болит и кружится. Болит так... даже корни волос болят! -“Еще бы! - мысленно ухмыльнулся я. - Если бы ты дергалась сильнее, то просто осталась бы без скальпа". - Почему я раздета? - без особого интереса спросила Веред. Судя по всему, ее это не особенно волновало, да и никаких попыток прикрыться не наблюдалось. Кажется, я забыл вложить в нее женскую стыдливость. - Твой мочевой пузырь сработал. Одежду пришлось выкинуть. Так, скажи, ты стрелять сможешь? - Я? Смогу. Где мой пистолет? - Держи. Веред взяла пистолет, проверила обойму. Интересно, если она помнит, кто есть кто, и умело дурачит меня своими вопросами, то, получив пистолет, атакует сразу или даст мне возможность раскрыться до конца? - Надо будет в кого-то стрелять?- спросила девушка. - Наверное. Мы должны ехать. Иди поищи в шкафу какие-нибудь джинсы. Умойся. В шкафу должна быть кожаная сумочка с фотоаппаратом. Выложи его, а сумочку возьми для пистолета и документов. Твоя где-то потерялась. Веред ушла. Я быстро подобрал с пола обрывки ремней и выкинул их. Отключил "Панасоник" от сети и взгромоздил на него кое-что из посуды, для маскировки. Пока все что касается подмены личности выглядит отлично. Надо же! Такую операцию в домашних условиях и без предварительных эспериментов даже невозможно было представить. Но мне она удалось. А что оставалось? Ведь если верить словам стражницы, вся моя семья и родственники погибли в будущем. И плевать, что вокруг меня вблизи и вдалеке живет пятнадцать миллионов евреев. Это ПОКА они живут. А в будущем, в моем времени... Теперь, после уничтожения семьи, я, насколько мне известно, оставался последним евреем на Земле. Я должен был воплотить в себе интеллект десятков миллионов моих погибших соплеменников. Я должен был победить для того, чтобы перестать быть последним евреем. - Есть что нибудь на ноги?- крикнула Веред из другой комнаты. - Нет. Не волнуйся, купим. Джинсы нашла? - Да. Женских трусиков у тебя нет? М-да. Вот уж чего здесь нет... - Купим. И одежду другую купим. Собирайся. Из простенького тайника (подарок для любознательных) я вытащил “узи” и запасные обоймы. Проверил. Все в порядке. Второй тайник я даже не тронул. Третий находился вплотную к трубам канализации и был защищен от любой аппаратуры. Из него я вытащил две портативные ракеты. Их можно было запускать с плеча, а головка самонаведения была настроена на излучение темпостанции. Подобные же ракеты хранились у меня в Беэр-Шеве, Явне, Афуле и Иерусалиме. Шайтан! Какую из моих иерусалимских квартир накрыли эти ублюдки? Мы сели в автомобиль. Я показал Веред аккуратную круглую дырку от пули. До нее не дошло, что если есть входное отверстие, то должно быть и выходное. А если его нет, значит, стреляли изнутри. Не заметила или притворяется? - Кто стрелял? Арабы? - спросила Веред. - Почти. Подожди, здесь крутой спуск. Внизу объясню подробней. Дорога и правда была сложной. Но, несмотря на крутые повороты, я должен был напряженно думать о вещах, с управлением машиной не связанных. Даже имея определенную цель (уничтожение станции), я не продумал ситуацию до конца, не ответил на многие вопросы. Зачем я им нужен живой? Из-за несоответствия между моей характеристикой невероятно умного и хитрого типа и моим поведением человека, знающего о неминуемой гибели Израиля, но ничего не предпринимающего ни для спасения страны, ни для обеспечения своего будущего в другом месте. Именно это несоответствие вызвало подозрения. Стоит ли оценивать свои показные действия как ошибочные? Возможно, лучше было, не особенно скрываясь, переводить за границу большие суммы денег? Тогда наблюдатели из Стражи были бы удовлетворены, и... я был бы мертв, то ли взорваный в машине, то ли подстрелянный из снайперской винтовки. Да мало ли способов убрать человека? Что будет, если я сейчас уничтожу станцию? Соберутся ли в 19.30 все агенты? Они уже будут знать, что “Веред” в моих руках. Но о том, что я сделал мозговой модулятор, им не за что не догадаться. Итак они считают, что девушка молчит или мертва. А может быть, она сумела перехитрить меня и взять в плен? Тогда стоит подождать ее... А меня? Стоит ли ждать меня в моих квартирах? В конспиративных, тех, что в Хайфе и Иерусалиме, конечно, стоит. Если мне нужны новые сотрудники, я могу туда заехать. Нет уж! Пигалица, сидящая рядом, чуть было не справилась со мной. А в квартире могут находиться несколько серьезных мужиков. Эти скрутят меня без проблем. Проклятая лень! Ведь сколько раз собирался сделать мозговой модулятор-излучатель! Вроде мощных армейский установок, только в сто раз компактней. Тогда бы мне и дверь открыли, и кофе бы приготовили, и рассказали бы все, что надо. - Мы спустились, - сказала Веред. - Рассказывай, что происходит. Что значат твои слова: "почти арабы"? "Вот что значит почти пустая голова, - подумал я. - Мне уже не вспомнить, когда я так выразился, а она помнит. - Я не знаю, есть ли среди них арабы, -ответил я. – но они мусульмане, и я как-то их не различаю. - Террористы? Я основательно задумался. Можно было соврать, а потом, попадая в тупик противоречий, латать ложь другой ложью. В конце концов, Веред была настроена на беспрекословное подчинение. Но сомнения способны разъесть что угодно, любую веру. Неизвестно, как поведет себя наспех слепленная личность под их натиском. Лучше всего сказать правду. Еще лучше - почти правду. - То, что я скажу, похоже на бред ненормального. Но тебе придется мне поверить, другого объяснения нет. Это террористы, но они не обычные, а из другого времени, из будущего. Они прибыли сюда для того. чтобы уничтожить Израиль. (Вранье: в нашем будущем Израиль уже уничтожен, а вместе с Израилем и вся иудео-христианская цивилизация, стражники находились здесь для того, чтобы не допустить коррекции истории.) Мы с тобой - тоже из будущего, наша задача - предотвратить это. Могу объяснить кое-какую странность. Скажи, Веред, ты помнишь своих родителей? - Отец – Эли, мать – Рахель,- отбарабанила Веред. - Так записано. А в лицо ты их помнишь? Голос, походка, профессия? Отец курил? Нет? - Не помню,- изумленно сказала девушка. – Ни-че-го не помню! - Все в порядке, вспомнишь,- успокаивающе соврал я. – Перед отправкой сюда тебе под гипнозом дали новую биографию. После амнезии вспомнилась только она. Пока. Не расстраивайся, все восстановим. - Я не могу поверить,- прошептала Веред,- это так невероятно. Но если ты говоришь... На сколько лет мы вернулись? - На сто тридцать два года. - А в будущем... я ничего не помню! - Вспомнишь, вспомнишь, не отвлекайся. Может быть, пока это и к лучшему, твое внимание не так рассеяно, как у меня. Интересно, что мы будем вспоминать? Я просто не могу представить будущее без исламской заразы. - Я кое-чего не понимаю, - сказала Веред. - Если сколько-то там лет назад Израиль не был уничтожен, то что же эти люди хотят сделать? Как можно изменить уже известную историю? - Значит, можно. - Куда мы едем? - В Хайфе в половине восьмого вечера террористы встречаются на своей темпостанции. Она замаскирована под автобус. Мы должны их уничтожить. - А где наша станция? - Нашу станцию, к сожалению, они уничтожили раньше. Увы. Шесть человек погибло. Мы были на задании. Поежившись, Веред молча усвоила мое вранье. А тут, очень кстати, мы въехали в Хадеру и остановились у магазина. Обзавелся женщиной надо ее одевать. Автобус Талиль Туре" был виден издалека. На всякий случай я проверил его индикатором ракеты. Да, это не туристы. Темпостанция работала. Невиновные не пострадают. Не пострадают? Еще как пострадают! Моя ракета плюс генератор станции - это сильнее, чем легковушка со взрывчаткой. Да еще место такое людное... Внезапно меня прошиб пот. Что-то было не так. Получается, меня должны были доставить в такое людное место и сажать в автобус на глазах у множества случайных свидетелей? Трудно поверить. Что же это, меня заманили, зная, что я не стану взрывать станцию с несколькими сотнями невинных людей? Автобус тронется, я поеду за ним... И куда я заеду? В какую ловушку? Веред сидела за рулем и, когда мы проехали кеньон и потеряли автобус из виду, стала выяснять, как ей развернуться. Я толком не знал этого сам. Многополосная дорога, машины вплотную друг к другу и – ни малейшего понятия о расположении улиц. К тому же голова была занята куда более глобальными проблемами. - Поезжай вперед, там найдем что-нибудь,- сказал я, чтобы отцепиться. При таком раскладе мы могли запросто доехать до Крайот, пригородов Хайфы, и не успеть вовремя вернуться. Что, если автобус уедет? Может быть, это и к лучшему - я останусь в живых. А если нет никакой ловушки? И я упущу станцию? Вся эта банда без Веред вернется в Институт Времени с информацией, информация уйдет к аналитикам, и те скажут: "Муков провел вас, как детей, копайте глубже, ищите его связи". Новая группа вернется, я уже не буду Давидом Липманом, но они могут найти и мое следующее "воплощение". А с ним и мои секреты. И я так и останусь последним евреем. Веред нашла левый поворот. Въехала на боковую улочку, развернулась. Мы направились к торговому центру. Что, еще раз проскочить мимо? И еще раз развернуться? - Припаркуйся, - скомандовал я. - Здесь же запрещена стоянка!- возмутилась Веред (уж не от бывшей ли ее профессии такое уважение к законам?). - Ничего, заплачу штраф,- успокоил я. Хотя, если к нам сейчас вдруг подъедет полиция... Я достал "узи", бросил девушке на колени. Ей как-то привычнее будет стрелять по евреям. Сам же я перетащил с заднего сиденья одну из ракет и влез в систему наведения. На тот случай, если мы потеряем автобус, эту ракету придется запустить вертикально вверх (та еще работка!). Она взлетит на высоту в один километр, перейдет в горизонтальный полет, поймает в прицел станцию в движущемся автобусе и... все. Пускай в ШАБАКе ломают головы, что за взрывчатка такая у террористов. Но самое интересное, найдется ли в Израиле достаточно пропавших без вести, чтобы посчитать их пассажирами взорванного автобуса? Запутанное получится следствие. Я копался в системе наведения, программировал механизм, а в голову лезли нехорошие мысли. Допустим, я опоздал, станция заработала и переправила автобус в будущее. А я выпускаю в небеса ракету. Та летит, ищет, бедная, излучение темпогенератора и... не находит. Куда она направится? До меня дошло, что я был чудовищно самонадеян, когда изготавливал эти ракеты и систему наведения. Никаких степеней защиты. О механизме самоуничножения и говорить нечего. А мой компьютер-полудурок, с которым я сейчас вожусь, способен только начать поиски какого-нибудь другого излучения, более-менее похожего. Кончится тем, что ракета направится... допустим, к электростанции. Или, худший вариант,- к чему-нибудь химическому или нефтеперегонному. Вот это будет теракт! Я что, хочу стать почетным заочным членом ХАМАСа? Шайтан! И автобус не должен ускользнуть. Это жутко, если он взорвется у торгового центра, я попытаюсь не допустить такое. Но... Хватит! - Поехали!- скомандовал я. Мне так и не удалось, руководствуясь правилами людоедской арифметики, доказать самому себе, что две-три сотни жертв взрыва куда лучше, чем миллион жертв ядерной бомбардировки и сотни миллионов жертв биологического оружия. Мои размышления нарушил автобус Талиль Туре", мчащийся по встречной полосе. Я бросил взгляд на часы: 19.26. Что же это, они выехали минут на семь раньше? И вообще, они это или не они? Я еще раз воспользовался прицелом ракеты. У-у! Шайтан! Это же не та ракета, переделанная. Автобус исчез. Разворот был исключен, даже-если бы за рулем сидела не законопослушная Веред, а я сам. Мы мчались к торговому центру и к Чек-Посту, а станция (если это она) удалялась в сторону Крайот. Что им надо в таком густонаселенном месте? Я-то думал, они рванут на ведущее к Тель-Авиву шоссе, где и исчезнут, мчась на огромной скорости. Мы проскочили мимо кеньона. Автобуса не было. Они, больше некому. Что же получается? Стражники обнаружили сумочку Веред и, как только подъехали все, кроме нее, решили срочно сматываться. А направление... Они поехали в том направлении, где меньше шансов встретиться со мной! На подъезде к Чек-Посту я внимательно огляделся в поисках полиции. Не нашел. - Разворачивайся, - скомандовал я Веред, - полиции нет, я проверил. Плюнь на все и поворачивай. Главное - ни с кем не столкнись! Не знаю, какое количество дорожных правил нарушила Веред, выполняя максимально быстрый разворот на безумном перекрестке Чек-Поста, забитом машинами. Сигналы раздавались со всех сторон. Сглупил. Еще как сглупил! Теперь из нескольких сотен находившихся на Чек-Посту водителей только слепой (а таких среди водителей просто нет!) не запомнит серебристую "Мазду-323", выполнявшую немыслимый слалом и умчавшуюся в направлении взрыва за несколько минут до того, как он произошел. (Ради этого будущего взрыва я так по-идиотски засветился.) Вот что значит - поддаться охотничьему азарту в пылу погони. Не исключено, что из нескольких сотен человек с десяток могли запомнить и наши с Веред физиономии. Второй раз за сегодняшний вечер мы мчались по направлению к Крайот. Но с каждой минутой шансы застать автобус-станцию в нашем времени уменьшались. Пора останавливаться. Быстрее ракеты все равно ничего нет. Рядом с каким-то автомагазином мы остановились. Я схватил ракету, выскочил и спрятался за соседними припаркованными автомобилями. Так... Теперь - вертикальный пуск без всякого вспомогательного оборудования. Очень увлекательная работа. Ракету прикажете держать в руках? Защитная труба - штука хорошая, но это не решение. Я выбрал точками опоры стенку чужого автомобиля и его же боковое зеркальце. Черт с ней, с машиной, главное, чтобы ракета не утратила вертикальную ориентацию в момент старта. Пуск! Огненная струя воткнулась в небо. Я сел за руль и стал выбираться на главную дорогу. Десятки машин на ней сбавили скорость, некоторые остановились у обочины. Все смотрели в нашем направлении. - Ты видел, что это было? - толстый мужчина высунулся из окна, его автомобиль загородил выезд моей машине, стоящей на знаке "Стоп". - Что-то было, - сказал я.- Очень похоже на молнию. - Какую молнию? – возмутился мужчина. - Что-то взорвалось! - Нет, - возразил я, - взрыва не было, только вспышка. Совсем рядом со мной, у меня даже искры перед глазами до сих пор. Ты слышал взрыв? Мужчина только собирался открыть рот, как мы действительно услышали взрыв. Приличной силы. От Крайот. - Вот теперь взрыв! - сказал я. Единственная моя надежда была на естественное любопытство собеседника. Если он поедет, то я смогу выбраться. Мужчина ничего не ответил, повернулся и долго что-то рассматривал в направлении источника звука. Но, видно, ничего не было, даже ожидаемого мной зарева увидеть не удалось. - Где-то рядом с мисрад ха-ришуй, управлением дорожной полиции,- наконец сказал он. – Похоже на бомбу. Но террористам там сейчас делать нечего. Другое дело - днем. Полно народу. - Может, какой псих? - я продемонстрировал личную заинтересованность. - У меня два штрафа не заплачены, интересно, если местный компьютер взорвался, данные останутся в центральном? Или можно не платить? Мужчина уставился на меня так, словно взрыв утратил свою важность, а я объявил себя... ну... Мессией. - Чтобы их компьютер взорвать,- наконец сказал он, - "Скад" нужен. Прямое попадание. Ну, я поехал. Мы тоже поехали. В районе мисрад ха-ришуй действительно полыхал скелет какого-то автобуса. Боевой раскраски “Галиль Турс" уже не было видно. Я исполнил голосом избранные места из пятой симфонии Бетховена. Отдельные шаги судьбы. Веред почему-то не спросила, что это значит. Что-то она такая молчаливая стала? Я глянул. Девушка спала! Измучилась, бедная. А я-то уже нечаянно подумал, что она - биоробот какой-то. Работает, как механизм, по голове бьешь - не ломается. Нет, оказывается, и у нее есть предел возможного. Я подавил зевок, потянулся, не отрываясь от руля. Мои возможности тоже были небеспредельны. Но спать, во-первых, рано, во-вторых, негде. Сейчас сюда подтянутся армия и полиция в поисках организаторов взрыва. На дорогах установят заслоны, а машин ночью ездит не так уж много. Каждую можно обыскать. То, что у нас “узи”, - не беда. Хоть сейчас выкину его в окно. А вот ракета... Лежит себе на заднем сиденье, как главный пассажир. Я сбавил скорость, хотя и старался не сердить едущих за мной водителей. Надо принять решение. Какое? А даже если неверное - не беда! Считается, что отсутствие линии поведения хуже, чем неверная линия поведения. Я почувствовал, что голова уже не работает с прежней легкостью. Четыре года я готовился к возможному провалу. Кропотливая ежедневная работа, на самое мелкое действие стражников - мое противодействие. Конспиративные квартиры по всей стране. Техническое оборудование, многое из которого не изобрели даже в моем будущем. Благодаря всему этому я выиграл первый раунд. Но рутинная работа аналитика, ученого и бизнесмена-интригана - это не полевая работа агента. Вот я немного и надорвался. Чуть-чуть не вовремя. - Пак! - Веред издала какой-то странный звук. Что это она – пузыри пускает, как младенец? - Пак! - еще один звук. Тут я с ужасом понял, что обдумывать свое переутомление уже некогда. Странные звуки издавала не Веред. Такими звуками сопровождалось появление аккуратных сквозных дырочек в заднем и переднем стеклах "Мазды". Первый выстрел я проспал, свалил на Веред. А второй заметил. Третий, возможно, уже некому будет замечать. Скорее всего мы проскочили мимо Крайот и сейчас ехали в направлении Акко. В зеркальце было видно, что сзади, на расстоянии метров в пятьдесят, едет маленькая белая машина. Стреляли из нее. При моей низкой скорости они могли подобраться вплотную и изрешетить меня. Хотя... они не знают, что я измотан, видят, что я не один, и, думая, что я хитер, считают мою медленную езду какой-то уловкой. Машин на дороге почти не было. Я утопил педаль газа, врубил пятую передачу и быстро загнал стрелку спидометра к правому краю. Интересно, что за машина у моих преследователей? Если "Фиат", то можно с ними попрощаться. А кто вообще за мной гонится? Что за чепуха? Полиция? ШАБАК? Откуда они взялись? Их ли это почерк - стрельба из бесшумного оружия на шоссе? Очевидно, меня не зря считали умным (или это бахвальство?). Я тут же выдал очень правдоподобную рабочую гипотезу: стражники собрались, поняли, что "Веред" у меня, решили немедленно срываться, и, для контроля, двое-трое из них поехали не в автобусе, а следом. Где и когда они меня засекли? Ну, после тех фокусов, что я вытворял на Чек-Посту, меня очень трудно было не засечь. А еще пуск ракеты... Теперь моя жизнь - это временное недоразумение. Отставая поначалу, маленькая белая машина постепенно нагоняла нас. К сожалению, это был не "Фиат". Трудно что-то разобрать в свете фонарей, но скорее всего это был 205-й "Пежо". Легкая машина с мощным двигателем. Учитывая, что ночью на незнакомой дороге я вряд ли поеду быстрее 140-150 километров в час, они от меня не отстанут. Я стукнул Веред по плечу. Девочка могла проспать самое интересное. - За нами гонятся, перелезай на заднее сиденье. Веред перелезла, одновременно пытаясь протереть глаза. - Открой обтекатель ракеты,- попросил я, - ты что-нибудь понимаешь? - Ничего, - сдалась Веред. Удачно обогнав пару машин, я выскочил на левую полосу. Вернулся на правую. На левую, на правую... Не самая лучшая мишень для моих преследователей. Если бы не фонарные столбы и ограждения, я бы и на встречную полосу выскочил. О, шайтан! При такой скорости мы с минуты на минуту можем въехать в Акко. Что, будем воевать в городе? Шатаясь из стороны в сторону подобно пьяному лихачу, я одновременно давал Веред инструкции, как отсоединить систему целенаведения и упростить ракету до возможности стрельбы прямой наводкой. Веред трудилась. Судя по звукам, в ход шли зубы и ногти. Что она там грызет? - Готово! - доложила моя верная спутница. М-да, помолиться, что ли, перед пуском? А как вообще я собираюсь ее запускать, эту ракету-ублюдка? Остановлюсь на обочине, тщательно прицелюсь, командовать буду: "Правее, ребята, левее..."? - Пак! - дырочка образовалась над моей головой. Чуть-чуть - и все. Пора кончать, пока свидетелей нет. Я еще увеличил скорость и скомандовал Веред: - Ракету положи так, чтобы я сумел ее схватить. Возьми "узи". стрелять будешь по маленькой белой машине, что за нами. Не давай им затормозить. Мы совершили сложнейший маневр торможения с заносом, при этом Веред поливала своих недавних соратников огнем из автомата, не давая им тоже притормозить и изрешетить нас в упор. "Пежо-205" (как я и думал) вынужден был промчаться мимо. Веред стреляла очень удачно, перебила им все стекла, может быть. даже кого-нибудь ранила. Стражники затормозили метрах в ста перед нами. Если бы они увидели, какой сюрприз их ждет, они мчались бы зигзагами до самой ливанской границы. А так... Ракета попала точно в цель. Мы проехали Кармиэль и двигались по направлению к Тверии. После Тверии я должен был держать курс на Иерусалим. Честно говоря, я совершенно не собирался углубляться в этом направлении. Вскоре после Бейт-Шеана я намеревался развернуться и сделать вид, что еду из Иерусалима. Надо же мне как-то объяснить наличие пулевых пробоин! Заправлюсь горючим, пожалуюсь рабочему с заправочной станции: "Ехал из Иерусалима, на территориях обстреляли. Никого не ранили, я никуда не обращался..." Если какая проверка или, не дай Бог, арест - рабочий будет моим свидетелем. Пока погони за мной не было. Какой сон досматривали армия и полиция - непонятно. Веред тоже спала. До чего устойчивая психика у девчонки! Или она изменилась после чистки? В таком случае я не прочь и у себя в черепе кое-что подшлифовать. Выиграв первый раунд, я должен был как следует готовиться ко второму. И начинать подготовку следовало немедленно. Тем более что позиции для отступления спланированы заранее. Свяжусь с компьютерами МВД и "Эль-Аль', подберу Дэвиду Липману страну, где несложно затеряться. Завтра же он и вылетит. Разумеется, все это произойдет только в памяти компьютера. Сам я останусь в Израиле, но уже не буду Дэвидом Липманом. Мне придется выбрать подходящую кандидатуру из целой обоймы желающих занять место незадачливого английского еврея. Правда, все желающие - призраки, фантомы. То-то они хотят обрести мою плоть и кровь! За четыре года в стране я преуспел в изготовлении фантомов. Израиль в этом отношении - благодатная страна. Чего стоит полумиллионная волна репатриации, прибывшая из Советского Союза! В этом людском потоке можно было без особого труда разместить целую личную армию. А кроме того, иногда прибывали и евреи из других стран: США, Англии, Южной Африки... Время от времени, с интервалами в два-три месяца, в памяти компьютера появлялись новые репатрианты, которых никто никогда не видел в лицо. Они жили бурной компьютерной жизнью: открывали счета в банках, залезали в долги, вносили на свои счета крупные суммы денег. Некоторые активно занимались бизнесом, летали за границу. Самой сложной процедурой была покупка квартир. Квартиры мне были нужны реальные, не компьютерные. Я изготавливал документы со своей фотографией и на несколько часов отдавал напрокат очередному фантому свое лицо и тело. Разумеется, все "покупатели квартир" были богатыми людьми. Любая ссуда в банке могла вызвать ненужные проверки. Ну а, фантом, став счастливым собственником. возвращался в свое компьютерное небытие. Или бытие? Мы проехали Тверию. Я разбудил Веред, поменялся с ней местами и приказал ехать только с дозволенной скоростью. Ни к чему было привлекать внимание полиции. Сам же я расслабился и закрыл глаза. Но не для того, чтобы уснуть. Я выбирал наследника. А также пытался предугадать дальнейшие действия Стражи. Итак, группа захвата не вернулась. В Институте Времени сначала не верят, ждут, потом посылают новую группу. Та узнает о гибели предшественников, догадывается, чьих рук это дело, и кидается по моему следу. Но информацию, которую успели собрать Веред с друзьями, им уже не получить. Будут начинать если не с нуля, то где-то очень рядом. Обнаружат, что я отбыл в... Нигерию, а деньги... Много денег переправил, например, в Бразилию. Достаточно большая страна, есть где разворачивать поиски. Тем более в наше время там находится основная база католического сопротивления. Пусть считают, что я хочу более или менее обезопасить своих потомков. До Бейт-Шеана оставалось пять километров. Время позднее, еще чуть-чуть, и моя "Мазда" останется в гордом одиночестве на дорогах. Надо было принять решение: кем стать и куда ехать. Я пожалел, что ничего не приобрел в Бейт-Шеане. Древний город, но уж больно убогое захолустье, никак не мог предположить, что меня сюда занесет. Самой близкой была квартира в Афуле. Если точнее – небольшой домик в районе новостроек Афула-Цеира. В нем жил Илья Бромберг, по прибытии в Израиль сменивший имя на Эли. Разумеется, все это произошло только в воображении компьютера. Ну что ж, как поют у русских: "Мы рождены, чтобы сказку сделать былью". Мы проехали Бейт-Шеан, выехали на шоссе, ведущее к Иерусалиму, доехали до стоящего памятником цветного танка рядом с закусочной и развернулись. На обратном пути въехали на заправку. Я изобразил американский акцент и принялся изливать молодому пареньку-заправщику все, что я думаю о террористах, территориях и мирной политике правительства. - Завтра вечером, - кричал я,- мне надо лететь в Америку! Что мне теперь - оставлять машину с этими дырками? Парнишка с любопытством изучал пулевые пробоины и поддакивал моим антиправительственным суждениям. Я расплатился и посмотрел на часы. Конечно, лучше, чтобы такое хлипкое алиби никогда не пригодилось. И по дороге на Афулу Веред продолжала спать. Я заволновался. Уж не побочное ли это влияние моей высокочастотной хирургии? Хорошая,получится помощница, работает с перерывами на летаргический сон. Или это временно? В автомобиле она выспится, а что будет делать в моем доме в Афуле? Что вообще я думал с ней делать когда оставлял в живых? Помощница?.. Да, она мне очень помогла там, на дороге к Акко. Можно сказать, спасла мне жизнь. Но дальше... Неужели я рискну раскрывать ей свою систему фантомов, цепочки подставных лиц, через которых тайно поставляю оружие в Ирак и Иран? Это же будет вернейший способ провалить мой ювелирной тонкости план. Служанка?.. Какую работу служанки она может выполнять? Умение готовить у нее вряд ли сохранилось, если было вообще. Маленькими детьми, за которым она бы могла смотреть, я не обзавелся. А что, если сделать ее своей наложницей? Она там что-то лепетала о невозможности стать моей четвертой женой. Можно пойти ш навстречу тайным женским желаниям. Тем более у меня нет даже первых трех жен. Если отбросить шутки в сторону, то Веред в качеств наложницы - очень удобное решение. Никакой потери времени на поиски подруги, никаких опасных случайных знакомств. Будем считать, что сам себя я уже уговорил. А как Веред к этому отнесется? Вроде бы у нее крепко-накрепко впечатано в мозгу: "Выполнять любое его (в смысле - мое) распоряжение". Но это касалось работы. А в личных отношениях? Внезапно моя будущая любовница-наложница-сотрудница-служанка открыла глаза, резко выпрямилась в кресле, огляделась и спросила: - Где мы находимся? - Скоро въедем в Афулу. А что такое? - Мне снился страшный сон. Словно я стреляла в тире, и твое лицо было на всех мишенях. Вот тебе раз! Очень вовремя. Самый подходящий сон для женщины, с которой я собираюсь лечь в постель и заняться любовью. И тут до меня дошло. Нет, не зря я так долго думал о Веред. И совсем не мое распутство и не истосковавшаяся по женской ласке душа были тому виной. Веред – моя козырная карта. Что-то мне неизвестны случаи, когда удавалось перевербовать агентов Стражи. Я - первый, кто изловчился это сделать. Используя Веред, я смогу запутать Стражу так, что они вообще утратят понятие, где реальность, а где вымысел. Я создавал фантомов-людей, а теперь я буду создавать фантомные ситуации. Каждая из них покажется смертельно опасной, на устранение опасности будут направлены огромные силы. Удар придется по пустому месту, а я... буду медленно, но верно продвигаться по своему пути. Но единственное место, где можно разыграть козырную карту по имени Веред, - это наше с ней время. Будущее. Жаль, но Эли Бромбергу не суждена спокойная жизнь в Афуле. Он задержится в ней совсем ненадолго. Мой и его пути совпадали не только в пространстве, но и во времени. И Стража, и Институт Времени не зря считали меня чертовски умным и опасным, но они даже не подозревали, насколько я опасен. Я располагал собственной темпо-станцией. Она находилась в святом городе Цфате, и именно туда должна была завтра отправиться компания в составе меня, Дэвида Липмана, Эли Бромберга и нашей... женщины. ГЛАВА 2 Тот, кто считает, что путешествие во времени – блошиные прыжки, при которых существует возможность встретиться с самим собой завтрашним, вчерашним или "черезнедельным", совершенно не разбирается в физике времени. Эх, с каким удовольствием я прыгнул бы на недельку-другую назад и там основательно просветил сам себя, как следует встречать ребят, съезжающихся к автобусу “Галиль Турс", и стражниц с внешностью кинозвезд, трепетно ждущих меня на тремпиадах. Эх, мечты, мечты... Увы. Никаких рандеву с самим собой, никаких пряток - опять же с самим собой, чтобы не было шока от встречи. Прыгать во времени можно только на... 11 лет. Или на 22. Или на 33. Ну. и так далее. Главное, чтобы цифра была кратна 11 годам. Тот, кто немного увлекается естествознанием, знает, что 11 лет – это период солнечной активности (один из периодов, самый заметный). Так вот, такое совпадение не случайно, в природе все взаимосвязано. И станции в Институте Времени обозначаются не по году, а по десятилетию, к которому они "приписаны". Я вот сокрушил темпо-станцию 20 дробь 9 (двадцатый век, девяностые годы). Была, правда, попытка перевести все станции на мусульманское летосчисление, но так как основная история цивилизации разворачивалась в христианских странах, нововведение не прижилось. Для меня всегда было загадкой, зачем все-таки существует Институт Времени. Исследовательские изыскания в прошлом мусульманскую науку не особенно интересовали: большинство фактов фабриковались, правда была ни к чему. Коррекция истории? Спаси и сохрани нас Аллах, мы же исчезнем в результате такой коррекции. Что остается? Боязнь, что основные конкуренты тоже создадут машины времени, отправятся в прошлое и выкинут что-то "этакое"? Скорее всего - страх перед конкурентами. Ни во время работы в Казанском университете, ни после переезда в Алматы я не имел доступа к разведывательной информации. Вполне возможно, что и помимо Евразийской Федерации где-то работали машины времени. Во Франко-Алжире, например, наука была очень развита. Китайцы, если у них оставались силы в свободное от войны с Японией время, тоже могли что-то изобрести. Пожалуй, все. Америки, как Северная, так и Южная, слишком глубоко увязли в партизанских войнах, Британия и Германия слишком сильно пострадали от эпидемий, до сих пор не могли выкарабкаться. Ну, а с Марроканской Испанией все ясно - секта альмагитов знала только одну науку: искоренение греха. Никуда не делись инквизиторские гены... Даже не важно, что на смену христианству пришел ислам. Таким образом, евразийцы, удачно оседлавшие российскую научную инфраструктуру и свободно допускавшие религиозных ренегатов в науку, шли на корпус впереди всех. Я родился в нужном месте и в нужное время, природное любопытство подтолкнуло меня в нужном направлении... Что еще мне оставалось, кроме того, как подправить историю таким образом, чтобы исчезло все ненавистное и возникло - не знаю что. Поэтому не могу сказать, что я это любил. Утром, выспавшись и перекусив, мы с Веред покружили по улицам Афулы. Веред сидела за рулем, я располагался на заднем сиденье. Рядом со мной были портативный компьютер и радиопередатчик. Обнаружив в какой-то квартире подходящий радиотелефон с не положенной трубкой, я приказал Веред остановиться. Теперь подключение моего компьютера к телефонной сети было доступно даже ребенку. Ничего особенно противозаконного я не сделал, просто уточнил, когда Дэвид Липман (имя, которое я носил четыре года) вылетит в Африку. Сразу же после этого в свои права должен был вступить Эли Бромберг. Заодно я заглянул в компьютер МВД, проверил, как обстоят дела с Веред Фридман. Увы, предусмотрительные на первый взгляд стражники оказались халтурщиками. Номер удостоверения личности, которое носила с собой Веред, на самом деле принадлежал какой-то Ципи Фархи сорока двух лет. Проверять разрешение на пистолет и водительские права было пустой потерей времени. Я решил не заниматься выправкой документов, тем более дело выглядело не совсем привычно: среди заготовленных фантомов не было ни одной женщины. К тому же... одна нехорошая мысль не отпускала меня: работа с документами могла оказаться напрасной, не исключалось, что Веред погибнет в будущем. Мы выехали в Цфат. Там мне принадлежала маленькая автомастерская (идеальная маскировка для мощных электрических кабелей). Свою собственность я навещал нечасто, там прекрасно обходились без меня два брата-репатрианта из России: Лева и Миша. Как я догадывался, мои рабочие безбожно меня обманывали, я частенько находил неувязки в документах, но притворялся глупым богатым американцем (Морди Штейн, из-за важности объекта я выделил для него отдельный фантом), слабо разбирающимся даже в арифметике, и не пытался как-то наказать братьев-разбойников. Мне нужны были покладистые люди, очень заинтересованные в тишине и соблюдении статус-кво. Лева и Миша встретили меня грустно. - Что-то случилось? - спросил я, даже без слов догадавшись по их взглядам о каких-то неприятностях. - Тут уже четыре дня тебя ищут,- Лева отошел от распотрошенного “Субару”. - Говорят, что из налогового управления Я улыбнулся. Да, ребятам было чего бояться. Если настоящий бухгалтер заглянет в наши бумаги, он сразу поймет что к чему. Конечно, он объяснит, что меня ооманывают. А если он заподозрит мое соучастие, подумает, что я таким образом маскирую прибыль? - Но этот парень еще похож на чиновника, - Лева вытирал руки ветошью, - а второй, что с ним был, - натуральный полицейский. Смуглый такой, верткий, глаза в каждую дырку лезут. Тут ведь в городе какие-то сучьи дети пустили слух, что мастерская у нас для маскировки. Что на самом деле здесь наркотиками торгуют. "Вот тебе раз, - подумал я, - глас народа - глас Божий. Насчет маскировки они правильно догадались. Но наркотики?" - Вы что, парни, - я сделал вид, что от волнения перескакиваю с иврита на английский, - вы наркотиками торгуете? - Да мы не знаем, что это такое!- наперебой закричали Лева с Мишей. - Да это не про нас говорят, мы здесь на виду, нас здесь все знают. Это про тебя говорят. Но полицейский виду не подавал, что он из-за наркотиков. Он просто стоял и глазами стрелял. Я подумал, что это плохо. Лучше бы полицейский искал наркотики. А так. уже четыре дня... Неужели стражники? И Веред об этом ничего не знала? - Сегодня они приходили? - спросил я. - Минут двадцать назад. Кофе будешь? - Нет, пейте сами. Я задумался. Или это в самом деле инспекция-полиция? Тогда бояться нечего. Или... Даже страшно подумать. Вторая бригада Стражи со второй станцией? И они информированы намного лучше. Еще страшней подумать: они прибыли из будущего, отстоящего не на сто тридцать два года, как мое, а на сто сорок три. Более далекое будущее, больше информации... Мой план провалился... Прощай, последний еврей. Я подошел к двери в свой кабинет, достал ключи, вставил в замок. Но открывать не стал. Тончайшая молекулярная пленка, обычно закрывавшая отверстие для ключа на глубине в несколько миллиметров, была разорвана. Кто-то открывал замок, "лишил его девственности". - Эти суки возились с замком? - спросил я. - Нет. - А вы не пытались открыть? - Да мы!.. Да ты!.. – возмущение Левы и Миши выглядело абсолютно искренним. - А вот, кстати, и они. Я обернулся. В мастерскую входили двое. Первый – действительно типичный чиновник: пухленький, с животиком, бледный. Второй - полная противоположность: гибкий, поджарый, смуглый. Глаза - как два сверла. - Господин Штейн? – спросил пухлый. - Да,- согласился я. - Это твоя мастерская? - Да,- я был максимально краток. - Все, что здесь находится, принадлежит тебе? - Нет,- нахально заявил я и был совершенно прав,- все эти машины не мои. - Не уворачивайся! – вмешался смуглый. - Все приборы, что находятся в твоем кабинете, - твои? Вопрос был более чем идиотский для стражников. Те сначала взяли бы меня, а потом стали выяснять, чья станция спрятана в моем кабинете. Да и говорят эти двое странно. Чиновник - как бывший американский еврей, а смуглый - как уличный хулиган. - Я давно не заходил в свой кабинет,- сказал я. - Там не было ничего незаконного, никаких лишних приборов. Возможно мне что-то подложили. Я гражданин соединенных Штатов, и я хочу связаться с американским консулом. - Из кабинета, - сказал смуглый,- из кабинета позвонишь. Пойдем в кабинет. В дверях появился еще какой-то посторонний человек. Я решил, что отсюда легче бежать, чем из кабинета. Если Веред еще в машине за рулем... Пухлый не был стражником. Я вырубил его легко, как ребенка. Смуглый же двигался быстрее молнии. Вначале меня спас открытый капот "Субару". а потом – гаечный ключ, от которого мой противник не успел увернуться. Третьего я ударил ногой в прыжке и выскочил из мастерской. Смуглый отставал от меня метра на три. Веред сидела в машине и, судя по всему, еще не поняла, что происходит. Рядом с "Маздой" стояла, радуясь жизни, высокая солдатка-эфиопка с укороченным автоматом на плече. - Террористы! - крикнул я солдатке. - Арабы! Смуглый "террорист" выскочил за мной следом. Солдатка сорвала с плеча автомат. Я прыгнул к своей "Мазде", и в тот момент, когда пролетал мимо солдатки, дуло автомата ударило меня в солнечное сплетение. Я не мог не согнуться. Чем меня ударили сверху, я уже не видел. Говорили по-английски. - ...хотя бы по колесам. - Через пять минут здесь была бы полиция. - А ты думаешь, рабочие полицию не вызовут? - Конечно, нет. Я им сказал, что мы из полиции, и показал удостоверение. - Они поверили? - Почему нет? Я делал вид, что нахожусь без сознания. Из боязни выдать себя даже не попытался проверить, как меня связали. Куда важнее было разобраться в происходящем. Можно было дать голову на отсечение, что меня взяли не стражники. Но тогда кто? - Взрывчатку положил? - Да, но я хотел бы кое-что снять. - Нет времени. Эта его девица может вернуться с их людьми. - Но послушай, тут есть такие блоки, которые даже невозможно представить. Эти сволочи ушли далеко вперед. Кто их финансировал? - Все узнаем. Главное - доставить этого Штейна. Он все расскажет. "Неужели Британия? – подумал я. - Ведь совсем недавно про них вспоминал. Не может быть. В Лондоне до сих пор по несколько суток не бывает электричества. Да и белых там - раз-два и обчелся. Тогда Америка? В их английском проскакивают некоторые испанизмы. Федерация Южных Штатов? В Хьюстоне, говорят, сохранились шикарные космические лаборатории. Но тогда непонятно присутствие негритянки, замаскированной под солдатку-эфиопку. Федералы не жалуют черных и вряд ли пускают в прошлое. Тупик. - Поставь взрыватель на десять минут. - Ну, если ты настаиваешь. - Настаиваю. - Все чисто,- донесся издалека знакомый голос смуглого. – Несите. Смуглый говорил с безусловным ивритским акцентом. А нести, очевидно, должны были меня потому как подхватили и понесли. Шайтан! Они же собираются взорвать мою темпо-станцию. Если это не Стража, то зачем взрывать станцию? Я ее три года делал, миллионы угробил. Я открыл глаза. Меня уж поднесли к выходу из мастерской. - Не взрывайте... Завершить фразу не удалось. Чья-то рука нажала мне на сонную артерию, и я отключился. Какая-то сволочь хлестала меня по щекам. Совсем недавно, кажется, вчера, я сам занимался этим увлекательным делом. Смысла притворяться не было. Я открыл глаза. Руки затекли, но связаны не были. Ноги тоже. Я с трудом сел и огляделся. Ко мне почти вернулось хорошее настроение. Картина была прелюбопытная. Я сидел в углу комнаты. Напротив (это он меня хлестал, сволочь) стоял смуглый. На расстоянии, у стены, строем стояло четверо мужчин: "налоговый инспектор" и трое крепких породистых ребят. Но украшала композицию парочка в другом углу комнаты. Негритянка и Веред. Моя бывшая пленница, ныне помощница, стояла за "солдаткой". Обе руки у девушки были задействованы. Левой она сжимала огромный десантный нож, прижатый лезвием к горлу негритянки, а правой – пистолет направленный в сторону четырех мужчин у стенки. Каким нелегким путем Веред добралась до такой удачной мизансцены? Хорошие профессионалы служат в Страже. - Собери оружие с этих, - Веред сделал жест пистолетом. Могла бы и не объяснять. Я начал обыск с пухлого и замучился искать. Ничего! Да я с первого же удара понял, что ни драться, ни стрелять этот человек не может. И вообще предпочитает держаться подальше от оружия. У одного из парней я забрал пистолет. Израильский, "йерихо", но выглядит так, словно ему сто лет. У двоих пистолетов не было, зато обнаружились какие-то странные штуковины с узкими круглыми рукоятками и плоскими, многослойными, прямоугольными... излучателями, что ли? Я повертел одну штуковину перед глазами, на рукоятке обнаружилась кнопка, идеально подходящая под большой палец. Я поискал взглядом что-либо в комнате. Пусто, на удивление пусто. Только стулья и телевизор на тумбочке. Я направил загадочный предмет на стул, нажал на кнопку. Бззззак! Предмет в моей руке дернулся, но не сильно. Длинная электрическая искра соединила плоскую поверхность и металлическую ножку стула. - Ты видела такое? - спросил я у Веред. - Нет. - Девушка не могла тратить время на фокусы, она была занята делом. - Обыщи этих двоих тоже. Я обыскал. У смуглого был маленький пистолет неизвестной конструкции. А у негритянки – целый арсенал. Маленький пистолет сзади за поясом, второй такой же – у щиколотки. Тонкий, гладкий и острый 20-сантиметровый металлический штырь - в левом рукаве. Моток тончайшей стальной нити с миниатюрными рукоятками на концах - в нагрудном кармане. Такой горло резать - сплошное удовольствие, бр-р-р. - Я ее боюсь, - сказал я Веред после обыска,- она же просто убийца-профессионал. Поди догадайся, какое ее оружие я пропустил при обыске. - Надо ее убить, - хладнокровно сказала Веред. - И еще троих. Ни к чему таскать с собой много народу. А двое нам все скажут. За себя и за остальных. Рационально мыслит девушка. Аж мороз по коже от такого рационализма. Но глупо, что она этих ребят напугала. В тупиковой ситуации они могут стать опасны. Тем более их шестеро, а нас только двое. - Не говори глупостей!- резко сказал я. – Они могут быть убийцами, мы - нет. А для безопасности их просто надо хорошо связать. Веред ничего не ответила, вспомнила, наверное, кто тут отдает приказы. Я не нашел веревки, нарезал взятые в соседней комнате простыни, накрутил жгутов и аккуратно связал пленников. Веред, наконец-то освободившаяся от своего важного поста, проверила путы, а негритянку и смуглого дополнительно связала особо. - Эти самые опасные, - сказала она. Я возразил, что тут есть еще трое таких же. И задумался. Привычная картина мира рухнула. В дополнение к старым врагам появились какие-то непонятные новые. Кстати... - Где мы находимся? - Киббуц Гидония". Или "Гедония"? Эти шестеро остановились здесь как туристы. - Ты как сюда попала? - Ехала следом. - И тебя не заметили? - Пока они возились в твоей мастерской, я украла машину. А потом ехала очень осторожно. - "Мазду" ты поставила аккуратно? - Да. Но, по-моему, тебя должны интересовать более важные вопросы. - Например? Я не успел узнать, что должно меня интересовать. В дверь постучали. Я еле успел поймать летящий на меня укороченный М-16А. Бросив мне автомат, Веред вытащила свой устрашающий кинжал и притаилась у двери. Я направил оружие на связанных незнакомцев. Никто из них даже не попытался крикнуть. Стук в дверь повторился. Еще раз... Потом женский голос что-то невнятно сказал. Ему ответил другой женский голос, что-то типа: "Эти американцы..." Я подкрался к окну. Две женщины шли от нашего домика и спокойно переговаривались. Я представил, как одна из них, более нетерпеливая, открывает дверь. А Веред своим кинжалом... Надо что-то делать с этой маньячкой. С другой стороны, что бы я делал без нее? Это же надо - в одиночку скрутить такую банду. Банду кого? - Что, мальчики и девочки? - сказал я по-английски. - Вижу, что вы не спешите звать на помощь. Интересно, полиция будет нам благодарна, если мы вас сдадим? "Молчание было ему ответом",- как сказал бы какой-то из местных писателей. Я принялся изучать отобранные при обыске документы. У всех шестерых незнакомцев были американские паспорта. В том числе и у смуглого. Но он же - явно израильтянин. - На чем они приехал? - спросил я. - Мини-автобус "Мицубиси" - отчиталась Веред. - Глянь из окна, видно. - Та-ак. Можно подогнать его вплотную к домику? - Можно. Через пять минут, воровато оглядываясь по сторонам, мы грузили шестерых "американцев" в мини-автобус. Обыскали комнату, ничего нового не нашли. Без сомнения, были еще комнаты, так как в номере стояло только две кровати. Но искать, где еще помещались незнакомцы, мы не рискнули. Веред села за руль украденного ею "Фиатика"-замарашки, я – в "Мицубиси". Мы выехали через ворота киббуца, где "на посту" сидел какой-то парень. Он читал газету и не обратил на нас ни малейшего внимания. Задние сиденья мини-автобуса были подняты, и на полу вповалку, как тюки, лежали пленники. Самое удивительное – они молчали. Словно какие-то сломанные механизмы, а не как люди. Я попытался их разговорить. - Эй, вы там! Может быть, поговорим? Вдруг я узнаю что-нибудь такое, что заставит меня освободить вас? Я ведь не знаю, откуда вы, кто вы, почему вы хотите меня схватить. Я не сделал вам ничего плохого, и вы не похожи на врагов. - Кто твои враги? - подал голос один из "тюков", я даже не понял, какой. Во-первых, я обрадовался, что они заговорили, во-вторых, обрадовался еще больше, что Веред сейчас не рядом со мной и я не должен ломать голову, как соврать всем одновременно, но при этом сказать более или менее правду. А в-третьих, я задумался, что можно, а что нельзя говорить незнакомцам, да еще откровенно враждебным. Одно точно: они не были стражниками из моего времени. Странные разрядники, невысокие боевые качества, сомнительные американские паспорта... Но они имели понятие о машинах времени, раз возились с моей станцией. А-а, была не была, рискну. - Мои враги – Стража. - Какая Стража? - Обыкновенная. Исламская стража. Можете называть это службой безопасности, жандармерией, тайной полицией. Как хотите. Я привык к Страже. И мне нужны какие-то доказательства, что вы не из нее. По-моему, в груде тел кто-то хихикнул. Храбрые люди. Мне, наверное было бы не до смеха. Ах да, им некого бояться. Веред с ее ножичком тут нет. - У нас нет доказательств,- сказал невидимый собеседник,- по следующей причине: мы не знаем, что такое Стража, даже не знаем, из какого она государства. - Евразийская Федерация,- сказал я. - Тогда скажите, откуда вы? - Мы - американцы. - Все? После некоторой паузы голос ответил: -Нет. - Спасибо за откровенность. Вы из будущего? - Да.- Ответ предваряла еще более долгая паузка. Потом тот же голос спросил:- Откровенность за откровенность: что за Евразийская Федерация? Где она находится? - Тоже в будущем. Там, где сейчас Россия и Казахстан. Ну и еще несколько государств. - Вы из какого времени? Я решил не обращать внимания на субординацию. Неважно, что это я веду допрос. В виде свободной беседы я узнаю больше. - Сто тридцать два года тому вперед. - Ого. - А вы? - Только пятьдесят пять лет. Я подумал, что ребята совсем сосунки, потом до меня дошло: мне нагло врут. Сороковые-пятидесятые годы XXI века... Американцам было только машины времени строить! Они как раз прекратили вымирать, государства ни одного там не было, об электричестве и не мечтали. - Я вам не верю, - сказал я.- Вы не можете быть из Америки "плюс пятьдесят пять". Ее просто не было. В груде тел кто-то еще раз хихикнул. Ну просто как на пикник едем. Тот же голос резко приказал своему приятелю заткнуться. Ничего, мол, смешного. - Мы не врем, - сказал неизвестный, - это абсолютная правда. Мы спустились на пятьдесят пять лет назад, четверо из нас - американцы, двое - израильтяне, операция проводится по прямому заданию американского правительства и полностью согласована с правительством Израиля. Нас здесь шесть человек, мы все в трезвом рассудке, и каждый расскажет вам одно и то же, никаких расхождений не будет. Наши страны существуют. И единственной причиной их исчезновения можете стать вы. - Я? - дурная привычка от Веред передалась мне. Уж не через “Панасоник" ли? - Как я могу уничтожить ваши страны? Да я тут, как ненормальный, работаю, чтобы что-то спасти. Да вы знаете, что Израилю осталось существовать семь лет? Что еще через восемь месяцев системы водоснабжения большинства стран мира будут поражены бактериологическим оружием? В Англии эти бактерии мутируют так, что их сумели уничтожить только лет двадцать назад. Шайтан! Запутался со временами. Сумеют через... Неважно. Когда большинство бактерий выдохлось, вся Северная Африка кинулась в Европу через Средиземное море. Про Америку я знаю меньше, там уцелело больше народу, но уцелевшие начали воевать друг с другом. Мусульмане там выжили практически все, заражение воды шло через их подполье... Зачем я вам это рассказываю? Не знаю. То, что вас шестеро, а я один - ничего не доказывает. Я прекрасно знаю историю и не верю вам. - А я верю тебе,- сказал невидимый собеседник. - Все, что ты рассказал, - вполне возможно. Мы здесь для того, чтобы этого не допустить. И у нас очень сильное подозрение, что ты всему виной. В голове была каша. Или салат. Я перестал что-либо понимать. Будущее могло быть только одно. Если мой план удастся, то все то, что я сейчас пересказал, исчезнет, как кошмарный сон. Тогда развитие науки не прервется, и действительно через пятьдесят пять лет смогут послать в прошлое темпостанцию. Но почему именно для того, чтобы напакостить мне? Мы приближались к Афуле. План был следующий: Веред бросает в Афуле краденую машину, пересаживается ко мне, мы едем туда, где уже были с Веред, к моему другу "Панасонику", там я выясняю у великолепной шестерки их цели и задачи, а дальше... только Бог знает. - Послушайте, - сказал я, - со мной все не так, как вам кажется, я вам объясню, когда проверю вашу историю. Только предупреждаю: в ваших же интересах, чтобы моя подруга не знала, о чем мы с вами говорим. Ее история куда сложнее, чем у нас с вами. И если мы ошибемся и скажем что-то лишнее... Тогда все будет именно так плохо, как я рассказал, а про ваше возвращение в Америку и говорить не придется. Кто здесь израильтяне? - Я, я, - подали голоса смуглый и... эфиопка. Точно эфиопка! Я с самого начала чувствовал, что она не из американских черных. - Вам может быть интересно,- сказал я, - как евреям. После уничтожения Израиля и оккупации Европы было принято такое религиозное постановление, что евреи и их потомки - люди, неугодные Аллаху. И все, кто уцелел в эпидемиях, были уничтожены. Без гетто, концлагерей, за один день. Мои предки уцелели чудом, уж очень они были похожи на белорусов, да и документы как-то достали. - А в Америке? - на этот раз спросил смуглый. - И в Америке... - начал было я, но тут "Фиатик" с Веред затормозил. Девушка вышла, захлопнула дверцу (в руке тряпочка, молодец, осторожна, протирает отпечатки пальцев) и прогулочным шагом двинулась вперед. - Все! - скомандовал я. - Никаких лишних разговоров. Я обогнал Веред, прижался к обочине, притормозил, открыл дверцу. - Знаешь что, - мне хотелось продолжить свой разговор с американцем, - я решил, что не стоит привлекать внимание к Афуле, ведь мы же собираемся устроить здесь что-то вроде базы. Проезжай еще немного, оставим "Фиат" у Умм эль-Фахма. К тому же арабы его там быстренько разберут на запчасти, никаких следов не останется. - К Афуле ты не хочешь привлекать внимание, - Веред залезла в машину, захлопнула за собой дверцу и перебралась назад, к пленникам. - А ко мне, получается, можно? Эту машину уже должна искать полиция. Чудо, что меня еще не арестовали. Я подумал, что какой-то бригаде полицейских здорово повезло. Веред выглядела даже более агрессивной, чем когда она пыталась взять меня. Мою жизнь охраняла рекомендация: "Взять живым!" А вот другие жизни... - Ой-вей! - вот уж не ожидал услыхать такое от стражницы. – Да ведь она уже почти освободилась! Если бы я доехала до Умм эль-Фахма, ты не прожил бы больше десяти минут. У-у, сука! Послышался звук удара. - Эй! Хватит! - крикнул я. – Не смей никого бить. Свяжи и все. Они могут оказаться нашими союзниками. Проверив веревки, Веред перебралась на сиденье рядом со мной. Мы выехали из Афулы на тель-авивское шоссе и начали разгон. Но ненадолго. У поворота на Дженин поперек дороги лежала металлическая лента с острыми шипами. Рядом стояли солдаты в бронежилетах и с автоматами. - Шайтан! - выругался я. - Кажется, мы влипли, глупее я еще не влипал. Я глянул в зеркальце. За мной - вереница машин, слева - встреч- ный поток... Не увернуться, попытаюсь сманеврировать - тут же засекут. - Почему влипли? - Веред посмотрела на дорогу. - У нас же израильский номер, ни я, ни ты на арабов не похожи. Проедем мимо. Ты видишь, они же почти не смотрят на машины. Автобус вот проверяют. - У нас тоже автобус, - сказал я,- только маленький. Захотят глянуть, что у нас внутри, а там... сама понимаешь. А если захотят просто документы проверить? Где документы на эту машину? Веред вытащила из бардачка полиэтиленовый мешочек с бумагами и принялась в них копаться. Потом хмыкнула, полезла в сумочку, достала флакончик с лаком для ногтей. Сдвинула свою мини-юбку выше, намного выше и развалилась на сиденье, подняв ноги и протянув их к самому ветровому стеклу. Открыла флакончик и принялась красить ногти на ногах. - Что ты делаешь, дура?- разозлился я. - Сейчас, чтобы заглянуть тебе под юбку, все солдаты столпятся у нашей машины. - Не думай, что все мужчины ведут себя так, как повел бы ты, - нагло сказала Веред. - Я знаю, что делаю, не мешай. Я ничего не ответил, только слегка толкнул ее и указал на валяющийся на полу перед ее сиденьем укороченный М-16А. Автомат был замотан во взятое из киббуца полотенце. Офицер кончил разговаривать с одним из водителей, вернул ему права и сделал жест, пропускающий машины. Наша колонна двинулась. Одна машина без проверки, вторая, третья... На обочине закончилась разборка с пассажирами эгедовского автобуса, он влился в поток. Еще несколько автомобилей перед нами было пропущено... Взгляд офицера наткнулся на НОГИ Веред. Я попытался изобразить зевоту. Офицер улыбнулся, что-то сказал стоящим рядом солдатам. Те тоже посмотрели на ноги, перебросились между собой парой слов. - Вы там, сзади, - громким шепотом сказал я, чтобы не маяться от безделья в такой ответственный момент, - лежите тихо. Вам в тюрьму так же надо, как и мне. Тем более я в тюрьму не собираюсь и уйду любой ценой. Сзади было тихо. Под одобрительные взгляды солдат наша машина обогнула заслон. Я нажал на газ и перевел дыхание. Веред продолжила красить ногти. Ох и не нравится же мне Веред в последнее время! Чем больше она меня спасает, тем больше она мне не нравится. Почему? Мне не нравится ее самостоятельность. Пока самостоятельность шла мне на пользу, но это - пока. И где ее источник? В просыпающейся памяти Веред? В ее не до конца стертой личности стражницы? Я ведь сам точно не знаю, как сработал мой скрученный на живую нитку чудо- прибор. И если Веред в самый ответственный момент нанесет удар в спину... Я принялся сам себя успокаивать. Что мне Веред? Если мой анонимный собеседник не врал, после того, как разрешатся кое-какие недоразумения, все шестеро станут моими союзниками. И мы примемся за дело целой бригадой. Всемером, если не считать Веред. И что плохого мне может сделать Веред, кроме как убить? Все плохое уже сделано без нее. Темпостанция уничтожена. Морди Штейн засвечен. Давид Липман, возможно, тоже: его машина брошена в Цфате без надзора. Если ее обнаружат и не взорвут, то найденного в ней прибора хватит для до-о-лгого ареста. Липмана жалко, очень жалко. Под его маской я крутил такими деньгами, что вернуть их будет непросто. И кое-какие связи пропадают... Да, удружили мне союзники. Я скосил глаза на Веред. Девушка закончила красить ногти, но ноги не убрала, ждала, пока высохнет лак. А ноги, конечно, классные. Недаром, видно, я хотел заполучить их к себе в постель. Не просто из соображений экономии времени. Веред поймала мой взгляд и улыбнулась. Не кокетливо, а победно. Знай, мол, наших. Да, знаю, "в нашей Страже работают самые достойные". После воссоединения с Сибирским ханством, когда стражники уничтожили хана и всех его родственников, а потом сумели от лица первого визиря попросить разрешение на вступление в Федерацию, Стража стала получать почти столько же денег сколько и армия. Но армия ведь раз в десять больше! Можно подсчитать, сколько денег шло на подготовку простого стражника. А специального агента, как Веред? "Ты идиот, - сказал я себе, - с этой спецагентшей ты справился за несколько минут. Ты даже за четыре года не можешь избавиться от священного страха. И все!" Если бы искусство самоуспокоения кем-то оценивалось, то моя оценка была бы не очень высокой. Уже через несколько секунд тот же внутренний голос ехидно ответил самому себе, что с Веред я справился чисто случайно, а если уж стертый из сознания спецагент вернется и узнает, как его дурят, то никакая новая случайность меня не спасет. Крыть нечем. Начался "подъем зигзагами". Машина виляла, следуя изгибам узкой дороги. Веред опустила ноги, но юбку не поправила. Что происходит? Совратить меня она решила, что ли? С чего это вдруг? Чувствует, что я готов заключить какой-то союз с незнакомцами, и через постель хочет укрепить свои позиции? Замучавшись таскать пленников из машины в комнату, которая должна была бы служить спальней, я плюхнулся на диван в салоне. Отдышался. Веред открыла холодильник, но искать там было нечего - все, до крошки, я съел в предыдущий визит. - Поищи, здесь должен быть кофе! - крикнул я. Вести допрос на пустой желудок не хотелось. Ничего, чашечка кофе, скорее всего - без сахара, а потом засуну ребят в "печку" головой, они мне все-все расскажут. И если не соврали, вместе сядем разгадывать головоломки. О, Шайтан! Ведь "печка" переделана не для ведения допроса, а для внушения, наложения личности и подобных гадостей. Забыв про кофе, я кинулся к многострадальному "Панасонику". Если бы знать раньше, я бы сразу сделал прибор многоцелевым и теперь просто щелкал бы переключателем. Я закончил переделку, выпил остывший кофе без сахара и зашел в нашу спальню-тюрьму. Пленники, негромко переговаривавшиеся между собой, замолчали. - Кто старший? - спросил я.- Скрывать нет смысла. Не захотите говорить - не надо. Проще, кого из вас вы уполномочите вести со мной переговоры. Не исключено, что если вы те, за кого себя выдаете, то я вас всех развяжу и мы будем работать вместе. Ну? - У нас есть встречное предложение, - сказал один из пленников.- Сначала мы все по очереди сходим в туалет, а потом перейдем к переговорам. Не очень дипломатично, зато актуально. Я со стоном вздохнул. Конечно, актуально, но такая процедура: развязывать, вести, следить за ними в туалете, потом еще раз связывать... - Будь осторожен, - сказала мне Веред, - это самый удобный момент, чтобы сбежать. Лучше, если я их буду водить. - Девушку, конечно, - вмешался тот же пленник,- но мужчин... - Что вы боитесь, мальчики? – Веред перешла на английский и игриво улыбнулась. – Вы боитесь, что я вас изнасилую? Как назло вы не в моем вкусе. Разве что этот красавчик, - Веред остановилась рядом со смуглым. - А вот насчет девушки... - моя напарница окинула взглядом эфиопку с головы до ног и с ног до головы, - то для меня она, наверное, слишком опасна. Ее придется повести тебе, шеф. Только не подпади под ее обаяние. - Хватит острить, - сказал я, - возьми автомат и подстраховывай. - Это не шутки, - по-русски ответила мне Веред, - это называется - психологический прессинг, жертва должна осознать, что она полностью в нашей власти. Стражница так и рвалась из нее наружу. С этим надо было кончать. И немедленно! Но как кончать? С Веред кончать? Моя помощница предложила, чтобы я развязывал только ноги и сам обслуживал своих подопечных в туалете. Я не согласился. К счастью, все обошлось без проблем. То ли побег во время похода в туалет не был запланирован, то ли мы не допустили никакой ошибки. Самой опасной, эфиопке, Веред действительно не развязала рук, и та после возвращения из туалета выглядела разъяренной. Эрзац-веревки мы разрезали и заменили имевшимся в изобилии капроновым шнуром, спальня-тюрьма была завалена обрезками киббуцных простыней. Когда эпопея с туалетом завершилась, один из пленников предложил себя для допроса. Это с ним я разговаривал в машине. Он же потребовал, чтобы ему и другим была предоставлена возможность воспользоваться туалетом. Судя по всему, именно он и был руководителем группы. Веред было приказано с автоматом в руках охранять остающихся пятерых. Сейчас, мол, самый опасный момент, пленники могут попытаться бежать... Конечно, ничего особо опасного не было. Просто мне надо было каким-то образом удержать бывшую стражницу подальше от моих откровенных разговоров с американцем. Для нее мы были агентами из будущего. Если она узнает, каково НАШЕ будущее, то получится, что я ее обманываю. И если мы не агенты, то... Тогда лучше не думать, а сразу же убивать. Мне - Веред, ей - меня. Извинившись за плохое обращение, я предложил американцу добровольно засунуть голову в пасть "Панасоника". Ничего страшного, просто сверхсовершенный детектор лжи из моего будущего. Я обязан проверить его слова, если что - придется применить силу. Американец выругался и засунул голову в "печь". Голова еле поместилась. мой собеседник был немелким мужчиной. Я нажал клавишу и приступил к допросу. - Имя, возраст? - Кеннет Адаме, 33 года. - Когда родился? - 2016 год. - Профессия, место работы? - Вторая степень по электронике, техническая разведка, Агентство национальной безопасности. - Кто старший в группе? - Я. - Каково задание? - Найти и устранить тех, кто пытается изменить ход истории. - Откуда о них стало известно? - Из доклада сотрудников Массачусетского технологического института. - Знаете ли вы, кто и как меняет ход истории? - Нет. - Лично ты разбираешься в физике времени? - Нет. - Есть ли в группе сотрудник МТИ? - Да. - Толстячок? - Да. - Его имя? - Джозеф Каплински. - Как вы поведете себя по отношению ко мне, если я вас всех освобожу? - По обстоятельствам. Замечательный ответ. Главное - абсолютно честный. Как изменить обстоятельства в свою пользу? - Вы верите моим словам о будущих катастрофах? - Нет. Шайтан! - Почему? - Нам объяснили, что будущее только одно. Не может быть двух будущих, или трех, или больше. Я не выдержал и вытащил Адамса на свет Божий. - Слушай, Адаме, благодаря мудрым действиям вашей команды я очень много потерял и теперь должен как-то компенсировать потерю. Но об этом потом. Сейчас о самом главном - о будущем. Да! Сто раз да! Будущее одно! Но каково оно, это одно-единственное будущее, зависит от нас с вами сейчас. Это я вам говорю, как крупнейший среди нас специалист по физике времени. А то, что я специалист, может подтвердить ваш Каплинский, не желавший расставаться с моей темпостанцией. Вам понятно? - Понятно. - Извините, засуньте голову еще раз. - Зачем? - Надо, надо... Я должен быть уверен, что вы говорите правду. Так. Ты мне поверил? - Поверил, что ты специалист, - пробасил голос из прибора. – Про остальное не могу сказать однозначно. - Ты мне не веришь? - Не могу сказать однозначно. Слишком мало информации, а та, что есть, - необычна. Не ожидал такого развернутого ответа под влиянием прибора. Но надо кончать эту тягомотину. - Слушай, Адаме, - обратился я к американцу, освобожденному из печки, - ты мне и веришь, и не веришь. Я-то тебе верю, но не знаю, как убедить. Сейчас мне нужна ваша помощь, особенно от этой израильтянки. Как ее звать? - Сара. Что за помощь? - У меня огромная проблема с Веред. Она не моя помощница. Она стражница, которая пыталась меня захватить. Мне повезло чуть больше, чем ей. Я сумел стереть ей память и заменить эрзацем. Как видишь, эрзац трещит по швам, стражница рвется наружу. - Так что сможет Сара? - Я ей объясню. Ты просто скажи ей, чтобы вела себя хорошо и не делала мне пакостей. Я надеюсь, мы с вами еще поработаем вместе. Идем, я сделаю, чтобы вы пару минут провели без Веред. Я отвел Адамса к остальным, позвал Веред и стал выяснять, не заметила ли она во время поездки какой-нибудь магазинчик поблизости. Я умираю с голоду, пленников надо кормить, она тоже не железная. Веред удивилась, что я не знаю, - я же здесь жил! Я парировал, что бываю здесь раз в несколько месяцев и т. п. Душевная беседа,короче. Мы вернулись к пленникам, я поднял эфиопку и разрезал ей веревки на ногах. - Ее? - удивилась Веред. - Смотри, будь осторожен. Не трахай ее спереди, а то она задушит тебя ногами. О Господи! Вот уж наказание на мою голову. Психологический прессинг называется. Мы зашли в кухню-"пыточную". Я усадил Сару, кинулся к прибору и принялся в очередной раз переделывать его. На этот раз - для перезаписи информации из мозга в мозг. - Слушай, Сара, - я даже не смотрел на девушку. - Надеюсь, твой шеф сумел убедить тебя, чтобы ты мне помогала. - Он не совсем наш шеф. Мы израильтяне... - Да хоть китайцы! Я тоже израильтянин. Уже четыре года. Я не могу тебе приказать, просто прошу. - А что надо? - Надо разобраться с моей подругой. - Развяжи руки, разберусь. - Я не это имел в виду. - Да она же ненормальная! Она в туалете стала меня трогать! - Не обращай внимания, это она на тебя психологически давила. - Что ты хочешь от меня? - Я хочу переписать кое-что из твоей памяти в память Веред. - Я не согласна. Продолжение следует... |
